"Профессор Владимир Козлов на протяжении всей своей жизни занимался условиями гармонического существования личности, изучением особых ритмов бытия, куда входило исследование дыхания, творчества, движения. Он является создателем уникальной психологической школы, в которой в том числе на основании изучения различных религиозных практик сложилась мощная традиция по исследованию человека. Применение современных методик, наравне с изучением традиций, позволили В. Козлову добиться больших успехов. Танец у него и его учеников – это установление динамического образа телесности Я, особый тип самоощущения. «Первичным условием структуризации целостного образа «Я» выступает необходимость «присвоения» человеком своего тела, его внутреннего и внешнего (социального и культурного) содержания. Осознание образа «Я» невозможно без формирования у личности системы осознанного восприятия социально-психологической составляющей структуры образа телесного «Я» (В. Козлов).
Танец – это и инициатическое действо, и игра, и эстетическое переживание. Как заметил А. Бадью, это «игра, потому что танец освобождает тело от социальной мимики, от всего серьёзного, от всех условностей».
Психоаналитический анализ лабиринта дополнительно накладывается на другие способы понимания природы этого символа. Задача психоанализа состоит в том, чтобы позволить человеку пройти путём мифа для гармонизации Эго и бессознательного. Это по сути практика современного человека. Для людей культур прошлого она не подходит. Они по-иному состоят в отношении к миру, Другому, ритуалу. Для них правильно разыгранный ритуал и есть способ бытия, который гармонизирует их экзистенциальные переживания. «Задача ритуала состояла в том, чтобы запустить новые хроносенсорные машины взамен от природных, разрушенных «безумным животным» (суперанималом как первым «изгоем жизни») (Н. Грякалов).
Через танец раскрываются истины человеческого ритма как лабиринтного контура. Такими истинами жила великая Айседора Дункан. В эссе «Заметки о жесте» Агамбен замечает: «Танцы Айседоры и Дягилева, роман Пруста, великая поэзия югендштиля от Пасколи до Рильке и, наконец, — наиболее образцово — немое кино чертят магический круг, в котором человеческое в последний раз заклинает призрак того, что выскользнуло из рук навсегда». У Айседоры Дункан её ритмические движения полны свободы и природного ритма одновременно. Она ощущала в своём теле греческую душу, производила на свет тот «момент интенсивности», который заставлял вслушиваться в космические ритмы как простую публику, так и величайших личностей того времени, будь то Роден, Станиславский, семейство Вагнеров. Неприятие Дункан балета характеризовалось ею как не возвращение к высокому классическому искусству и создание новых его форм, а уничижение человеческого величия: «Выражение, которое танец нашел себе в балете, где действия всегда внезапно обрываются и в самих себе находят свою смерть, где ни движение, ни поза, ни ритм не рождаются в причинной связи из предыдущего и в свою очередь неспособны дать импульс причинно-следственному действию, – есть выражение дегенерации всего живого» (А. Дункан).
В один из периодов своей жизни она уезжает с семейством в Афины, где на высоком холме пытается воплотить в жизнь постройку дома, который в будущем должен будет преобразиться в храм. Там она предавалась танцам, создавала конкурсы в театре Диониса. А при отъезде из Греции забрала с собой хор мальчиков, которые при луне исполняли в Афинах различные гимны богам. Мечта не продлилась долго, но катастрофа позволила по-новому взглянуть на её миссию. «Из всего сказанного мною, вероятно, можно заключить, что цель моя – вернуться к древнегреческим танцам и будто я думаю, что танец будущего будет возрождением танцев древних греков или даже танцев диких племен. Нет, танец будущего будет совершенно новым движением, он будет плодом всего того развития, которое человечество имеет за собой. Возвратиться к греческим танцам так же невозможно, как и бесполезно: мы не греки и не можем танцевать, как они. Но будущий танец действительно станет высокорелигиозным искусством, каким он был у греков. Ибо искусство без религиозного благоговения – не искусство, а рыночный товар» (А. Дункан).
"Искушение лабиринтом". Горина И., Кудрявцев А.
